Роды начались страшно.
32 неделя, ничего не предвещало.
Суббота.
Мужа вызвали на ночь, на работу (форс-мажор). Я одна, погода абсолютно жуткая, конец февраля 1999 года, Санкт-Петербург. Я проснулась от резкой и совершенно жуткой боли.
Чудовищное ощущение страха, вся постель мокрая. Как раз в субботу мой супруг собирался поехать в запланированный нами родильный дом на Фурштатской 37 и заключить договор. У него мой паспорт, все наши деньги, и дозвониться до него я не могу – у них коммутатор, не работающий в 3.30 утра.
Таково было мое пробуждение.
- Так, я должна держать себя в руках, у меня почему-то отошли воды.
Надо что-то делать.
Звоню маме своего одноклассника, она совершенно восхитительная женщина, очень известный и уважаемый гематолог.
Нужно, видимо, быть действительно Врачом с большой буквы, чтобы за несколько минут успокоить обезумевшую от страха молоденькую девочку. Я быстренько успокоилась, ласковый голос по телефону расспрашивал меня обстоятельно и успокоительно. Да, у меня теперь две задачи – вызвать скорую помощь и найти мужа.
В роддом она позвонит сама, меня примут, даже без паспорта, не рецидивистка же я. Потом все привезем, но мне нужно спешить, у меня не больше 6 часов, даже если схваток и не будет вовсе. Положив трубку, я почувствовала себя совершенно другим человеком, и, поразмыслив, нагло позвонила коллеге мужа домой, разбудив все его семейство. Обрисовала ситуацию: так и так, Влад, ты на машине, ты можешь пройти в банк, ПРИВЕЗИ МНЕ ЕГО!
Через 40 минут Влад позвонил мне в дверь. До банка он еще не доехал, но привез мне в утешение свою девушку, чтобы меня, значит, морально поддерживала. После этого он умчался, а я осталась, вместе с его прелестной спутницей, ждать развязки своего приключения. Начинались схватки, сначала интервал был в 20 минут. Во время схваток мне приходилось еще и морально поддерживать это милейшее создание, ибо девушка явно была намерена упасть в обморок от всего увиденного.
На самом деле, именно это меня действительно очень сильно мобилизовывало. Ведь волноваться явно было о чем.
Моя беременность проходила чудовищно трудно, почти все время я лежала на сохранении, ранний токсикоз плавно перетек в поздний, постоянная угроза, дикая подвижность плода, и т.д. и т.п.
Я была жутко измучена всем происходящим, сил не оставалось даже на улыбку. И совершенно выбивала из колеи мысль о том, что ребенок рождается в очень неподходящее для него время. ( 8 месяцев).
В 6 утра я, как и было наказано, вызвала скорую.
Уверила их, что нужно везти меня именно на Фурштатскую.
Скорая приехала одновременно с моим супругом, имевшим бледно-зеленый вид.
Схватки в тот момент были уже очень болезненными и частыми, врач засомневался в том, успеют ли меня довезти да роддома. И мне быстренько укололи 5 кубиков но-шпы.
Дорогу в роддом вспоминаю до сих пор с ужасом. Питерские дороги образца 99 года, жесткая подвеска машины. Мне казалось, что я съезжаю голым задом с Эльбруса.
Когда была достигнута конечная цель нашего пути, экипаж нашей доблестной «Скорой помощи» быстренько смылся, дабы меня им, не дай бог, не вернули.
А для меня начался новый, весьма запоминающийся этап великого пути к материнству – регистрация роженицы при поступлении.
Такое впечатление, что те, кто вершит этот процесс, специально растягивают муки бедным женщинам.
Заполнение анкет, подписание договоров, «нет, не буду, не оспариваю, со всем согласна».
Душ, клизма, обработка.
Мне выдали потрясающее одеяние.
Тапочки, взятые, видимо их Бурырской тюрьмы, хорошо помытые, 44 размера, кожаные.
Ночную рубашку, взятую оттуда же, грязно рвано бурого цвета, и размера 42, мне налезла только на плечи, порвалась на груди, я попыталась прикрыть хоть как-то свой голый зад, а на пузо это все так и не налезло.
Одеяло, ворох простыней.
Все это мне вручили (внушительная по тяжести стопа) и велели шкандыбать на третий этаж, лифт не работает.
Вы думаете, это были бесплатные роды? Ошибаетесь!
Вспомните, 1999 год, пост де-фолтовское состояние страны. Вспомнили? Так вот, эти роды нам стоили 500 долларов. Деньги, по тем временам, просто чудовищные.
Ну да оставим лирику. Итак, я стояла лицом к лицу с почти невыполнимой задачей, со схватками каждые две минуты забраться на третий этаж, и затащить туда стопу тяжелых, серых простыней и одеяло.
Вот тут то мой супруг и сделал один из самых решительных поступков в своей жизни: он шагнул в дверь род отделения со словами: «я буду вместе с ней» ( договор наш это разрешал).
Взял у меня все барахло, буквально взвалил меня на свою спину, и мы пошли навстречу испытаниям.
10.00 Род зал у меня отдельный. Очень большой. Сбоку кровать, на которой я могу лежать (теоретически), ближе к двери – родильное кресло, больше всего похожее на плод воображения инквизиции. У окна реанимационный стол для новорожденного, в центре палаты стоит большая деревянная табуретка.
Схваток нет. Ничего нет. Хочу спать. Безумно холодно, я завернулась во все принесенное с собой и стучу зубами. Муж спит на табуретке.
11.00 Поставили капельницу с окситоцином, начинаются схватки. Вены исковыряли до самых костей, неужели нет хороших сестер?
11.30 Я знаю теперь, зачем нужны мужья на родах – чтобы звать к роженицам врачей. Мой может допечь Господа Бога до полной истерики, но сейчас он совершенно незаменим. Его уже просто боятся в ординаторской. Схватки частые и ОЧЕНЬ болезненные. Муж сидит на табуретке посреди зала, а я бегаю вокруг него, завернувшись в одеяло. Душераздирающее зрелище: курица на голых ножках судорожно шаркает огромными тапками по каменному полу.
12.00 Меня уложили, началось кровотечение, вся в капельницах, лежа терпеть схватки ГОРАЗДО больнее. Муж теперь врачей просто не выпускает, я начинаю петь.
12.20 Чего я только не пела. А голос у меня ОЧЕНЬ громкий. Меня пытались заткнуть, но тут я дико разозлилась, даже пнула кого-то ногой. Не надо мне мешать, мне так легче удерживать дыхание. Все утихли, ходят с недовольными лицами, пожимают плечами.
12.40 Осипла совсем. Схватки снова затихают. Время близится к критическому. Я очень волнуюсь. Кровотечение продолжается, мой род зал похож уже на логово людоеда - все в крови. Муж заметно испуган.
13.00 Схваток нет.
14.00 Снова что то массировано колют, мои руки выглядят просто ужасно, начинают колоть в ножные вены. Схваток нет.
14.20 Схватки, очень сильные, очень частые. Кровотечение усиливается.
14.30 Вою, кричу, господи, какая же это тяжелая работа! Первые потуги. И вот тут начинается САМОЕ интересное. Меня отдирают от капельниц, и, скрюченную от потуги, притаскивают к креслу. СТАВЯТ табуретку, и со словами «влезай быстро» начинают активно затаскивать на этот огромный деревянный табурет. Я в шоке. Ну почему не в окно сразу?
Покорение Джомолунгмы? ЕРУНДА по сравнению с этой табуреткой!
Я туда, конечно, влезла, но до конца дней своих буду помнить это восхождение.
14.45. Табуретка была не пределом моих злоключений.
Потуга! Дыши! Тужься! Расслабься!
Я работаю, стараюсь, муж меня держит, судя по его дыханию, он тоже полновесно рожает.
И тут… Внимание – вопль врача «Не дышать! Не рожать! Не тужиться!» Когда затылок ребенка уже явлен миру, выполнять ЭТО немыслимо трудно. В считанные секунды становится ясно, что рожать неизмеримо приятней и полезней, нежели НЕ рожать. Вот тут я завопила, заорала, во всю силу своих легких. Нужно было куда-то деть это усилие, и я сотрясала воздух.
15.00. Все длилось считанные секунды. Меня разрезали, ну просто вот от уха и до уха.
Как-то там, по рисунку сосудов на головке, врач поняла, что с ребенком что-то не так.
Срочно эвакуировали нашу малышку, с ПЯТИКРАТНЫМ обвитием пуповиной. Троекратно - вокруг головы и шеи. С каждой потугой удавка затягивалась и шансы нашей Звездочки уменьшались. Она родилась бездыханной: асфиксия, реанимация, и наконец, нет, не крик, нечто похожее на слабое мурлыканье. Но жива, она ЖИВА!
Низкий поклон врачу, ее спасшей. Я даже не знаю фамилии ее, но именно ей мы обязаны жизнью нашей Звездочки. Врачу Тамаре.
3350, рост 52 см, головушка 37 см. Крупная. Вся поросшая шерстью, серо-синяя, младенец хоббита. Сосать категорически не хочет, и плачет натуральными слезами. Очень мокрыми и горькими.
Далее меня повезли в операционную, а муж побежал звонить всем родственникам (мобильной связи тогда у нас еще не было).
Когда он вернулся, меня уже привезли из операционной, но я еще не очнулась. Каков же был его ужас, когда он увидел в моей отдельной палате каталку, меня на ней, накрытую простыней с головой. Торчали только голые пятки, только морг-бирки не хватало. Я очнулась как раз в тот момент, когда он приподнимал простынку на моей физиономии.
От отдельной палаты я отказалась, как и еще одна девочка – Аня. Сдохнуть можно в отдельной от скуки. Нас поселили в сдвоенную.
Постельное белье, пеленки, распашонки были казенные и в последней стадии изношенности. Все в дырах, серое.
Детки были с нами, это было основным условием, по которому я и нашла этот родильный дом. Самое главное, нас всему учили. Это были просто курсы молодого бойца. Именно после этого, я сейчас настоятельно рекомендую всем первородящим мамам выбирать форму «мать и дитя». Учиться лучше до выписки домой, даже если вас там ожидают всезнающие мамы и прочие родственники.
Мне приходилось превозмогать жуткую боль, швы меня мучили и днем и ночью. Но я училась пеленать, мыть, чистить, кормить, укачивать, менять подгузники, пользоваться косметикой, измерять температуру.
За это тоже – огромное спасибо персоналу родильного дома.
Нас осматривало огромное количество специалистов, и их рекомендациям мы следуем до сих пор.
Кормили нас просто фантастически хорошо, привозили всякие вкусности из ресторанчика, и в количестве не ограничивали ( а-ля шведский стол).
А на 4 день, меня буквально вышвырнули за двери, найдя у малышки под мышкой токсическую эритему. Мы были не готовы к выписке во вторник, в договоре был указан 5-6 день, но у меня перед носом махнули какой-то бумажкой о том, что я на все согласна, подписанной мной в момент поступления в их распоряжение. Пришлось вызывать маму, она примчалась на такси, срочно собрав все причиндалы на выписку. Никакого праздника нам сделать не далиL
Так было испорчено в целом довольно приятное впечатление от общения с родильным домом на Фурштатской 37.
А Звездочку нашу зовут Анна. Анна Королёва. Ей уже 6 лет, из-за нее уже дерутся мальчишки, она ходит в школу, коллекционирует кактусы, пишет стихи и очень любит свою младшую сестру – Солнышко Аринушку, родившуюся в другой столице России, на родине отца – в Москве. Но это уже совсем другая историяJ
