Начну с того, что я ужасно боюсь врачей. Всяких. Особенно зубных и гинекологов. Я даже боюсь одного вида их инструментов. И я совсем не переношу боли. В школе в кабинете у стоматолога я падала в обморок от страха. Когда я думала о том, что мне когда-то предстоит рожать, душа уходила в пятки.
Из-за этого я собралась к гинекологу только на 17-й неделе. Врач была этим весьма удивлена. Потом, к счастью, регулярные визиты в клинику уже не вызывали во мне дрожи в коленках: видимо, повторяемость притупляет ощущения.
Вообще, всю беременность я проходила легко. Не считая небольшого недомогания в первом триместре, которое я путала сначала с акклиматизацией после приезда из Таиланда в сырую московскую весну, остальное время я чувствовала себя на пять с плюсом. У меня все время было хорошее настроение. Я любовалась своим отражением в зеркале. Я гуляла на даче, дыша свежим воздухом и наслаждаясь своим положением. Я собирала в лесу грибы, работала в саду, косила траву, собирала клубнику. Я вполне представляю, как крестьянки жали рожь, а потом тут же рожали. Я водила машину до девятого месяца. В последние два месяца я ходила на курсы и йогу для беременных. Я занималась сексом за три дня до родов. За день до родов я была в театре. Там у меня схватил живот, но я не придала этому большого значения. Хотя это мой организм уже готовился к ВАЖНОМУ событию. Я почему-то вбила себе в голову, что обязательно переношу беременность. Я не чувствовала опущения живота, хотя моя мама это заметила, но я ей не поверила. А между тем, до срока, поставленного врачом, оставалось всего 4 дня. К тому, что периодически ныла поясница вот уже 2 недели, я привыкла и не обращала внимания.
Накануне мы с мужем смотрели фильм до полвторого ночи. Потом легли спать. Без пятнадцати три я проснулась оттого, что мне стало мокро. Через несколько минут до меня дошло, ЧТО происходит. "НАЧАЛОСЬ!" Меня стало трясти от страха. За окном непроглядная ночь. В доме напротив не светится ни одно окно. Ну зачем я смотрела этот дурацкий фильм? Мне теперь предстоит такое, а я ни фига не выспалась.Я стиснула зубы и пошла сводить растительность. Трясущимися руками намазывала крем, который смывали отходящие воды. Тем не менее, я сумела завершить начатое дело. Потом я разбудила мужа. У меня уже пошли небольшие схватки. Он спросил: "Может, тебе показалось?" Смешно, н-да. Потом он пошел за машиной. Я позвонила врачу, и он подтвердил, что надо ехать в роддом немедленно.
Меня приняли, переодели, муж забрал вещи и уехал. Медсестра в приемной спросила: "Что ж вы не поцеловались?" До каких уж тут поцелуев! Это только в боевиках герои могут висеть над пропастью и целоваться, а у меня настроение было совсем не то. Страх своими липкими щупальцами закрался ко мне в душу, атаковал меня, сковывал мою волю. Было еще темно, я лежала на кровати и ждала рассвета. Как хорошо, что я была одна! Мне бы не хотелось видеть сейчас никого. Схватки шли с интервалом в 5-10 минут, походили на сильную менструальную боль. Иногда я ходила, раскачивала бедрами, дышала, как учили на курсах. Помогало. Ощущения были вполне терпимыми. Иногда я поглядывала на кресло, и мне становилось жутковато. Оно казалось мне пытошным инструментом. Не люблю я все эти кресла! Стало светать, и у меня появилось желание родить до наступления темноты. Вернее, страх, что я не успею этого сделать, и длинная зимняя ночь вновь опустится на город и на меня. А также меня пугало, что воды давно отошли. Я понимала, что это не лучший сценарий родов. Думала ли я о том, что могу уже не увидеть следующий рассвет? Нет, не думала. Почему-то этого я как раз и не боялась. Мои страхи были скорее инстинктивными и подсознательными.
В девять утра пришел мой врач, проверил раскрытие - за 6 часов схваток результат 1 см. "Будем делать стимуляцию". Конечно, будем. Я же прекрасно знаю, что длительный безводный период опасен.
Когда мне поставили капельницу, я думала, что окситоцин подействует через полчасика. Но через 2 минуты на меня накатило! Боль стала очень сильной, почти невыносимой. Я в первый раз заорала. Я не могла не кричать, но от этого не становилось легче. Хотелось метаться по боксу, сесть на корточки, кататься, кусать подушку, но все это было невозможно из-за капельницы и датчика КТГ. О-о-о, как же меня колбасит! Я пыталась засечь время между схватками, кажется, 3 минуты. Но я уже плохо соображала. Меня словно разрывало изнутри. Мое тело хотело только одного: ЧТОБЫ БОЛЬ УШЛА. Мой мозг отказывался работать. Мне уже не было страшно теоретически, мне стало страшно, как я переживу следующую схватку. Акушерка сказала: "Что ты мечешься, подумай о ребенке!" Я была не в состоянии думать, честно. Я не могла даже молиться, я твердила только "Господи, помилуй!" Меня раздражали медсестра, акушерка, я никого не могла видеть.
Врач пришел и спросил: "Будем делать эпидуральную анестезию?" "Конечно". Кто-то говорил мне о том, что бывают осложнения, головные боли, подсовывали подписать бумажку. Разумеется, я подпишу, давайте быстрее анестезиолога! Люди на дыбе тоже подписывают признание во всех преступлениях, хе-хе! Если бы мне тогда предложили кесарево, я, наверное, тоже бы согласилась. Я думала только о том, как дожить до прихода анестезиолога.
О-о, наконец! Моя правая половина тела думает, что схватки прекратились. Левая их чуть-чуть ощущает. Какой кайф! Я лежу на кушетке, за окном морозный зимний день, голубое небо. Я полудремлю, полубодрствоваю. Я отвечаю на вопросы медсестры. Она меня больше не раздражает. Я всех люблю.
В полвторого врач опять щупает меня. "Скоро родишь". Здорово. Наконец-то замаячила светлая перспектива. Его слова придали мне уверенности в своих силах. Потом ощущения с левой стороны усиливаются, появляются ощущения в правом боку, потом начинает приходить боль. Потом я начинаю чувствовать, что из меня кто-то явно хочет вылезти. Я понимаю, что теперь остается только терпеть. Ждем полного открытия, а мне кажется, что ребенок уже вот-вот вылезет. Однако это были лишь мои ощущения.
Потом я ловко, хотя и ватными ногами перелезла в кресло. "Будем резать", - сказала акушерка, едва завидев мои очки на столике у кушетки. "Да нет, я сама, меня два раза окулист смотрел, мне самой можно тужиться". "Ну, давай". Я тужусь. Я тужусь на потуге, как и положено, по три раза, со всей дури. Боли я не чувствую, может, частично из-за анестезии, частично из-за осознания важности момента. "Плохо тужишься". Я тужусь еще и еще, вроде вот-вот, но головка никак не пролезает. Мои глаза сейчас вылезут из орбит. Ну как мне еще тужиться? Мне уже хочется, чтоб он поскорее родился, ну почему у меня ничего не получается? "Резать". Я не смотрю на акушерку, чтобы не видеть инструментов. Я вся собралась и уже почти не боюсь. "Чик!" Ощущений, к счастью, никаких.
Я немного потужилась, и вдруг акушерка, как фокусник из шляпы, достает моего ребенка. Он появляется весь сразу, он кричит! Он такой волосатенький! "КТО?" "Мальчик!". Я смотрю, как его несут обмывать и взвешивать. Я улыбаюсь врачу, опираюсь на его плечо. Мы обсуждаем, на кого он похож, как я его назову. Я так счастлива! 53, 3450, 8-9 по Апгар. Чувства, которые на меня нахлынули в этот момент, не поддаются описанию. Это и счастье, и необыкновенная радость, что с ребенком все нормально, и огромное облегчение. Я никогда ничего подобного не испытывала. Эндорфины у меня в крови, наверное, зашкалили! Вот для чего все эти мучения, страхи. Вот для чего я родилась женщиной! "Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, не помнит скорби от радости, потому что пришел человек в мир". (Евангелие от Иоанна, 16:21)
Я и не заметила, когда перерезали пуповину, потужилась по просьбе акушерки для рождения последа, он выскользнул из меня, я его толком и не разглядела, отметила только про себя, что он тяжелый. Я все смотрела на ребенка, как он там. Когда его унесли в детскую, я сразу почувствовала пустоту. Он ведь только что был внутри меня, был частью меня, а сейчас его унесли! Потом меня стал бить озноб. Мне даже стало смешно, такую барабанную дробь отбивали мои зубы. Мне добавили наркоза, мне сразу стало хорошо-хорошо, как после стопки текилы, нет, намного лучше. Наверное, такой кайф и испытывают наркоманы. Ко мне подошли две девушки с набором жуткого вида инструментов. Но я схитрила: чтобы не бояться, я глядела в окно, пока меня штопали. Слава Богу, ощущений никаких. Было еще совсем светло, 14-50. Выходит, я родила ровно за 12 часов. По-моему, я больше боялась боли, чем ее было на самом деле. По-настоящему тяжелым был только тот час, который я провела с окситоцином без эпидуралки, прикованная к постели.
Я хотела сама перелезть на каталку, акушерка посмотрела на меня, как на ненормальную. Потом я поняла, почему. Ноги пришлось переставлять руками, они совсем меня не слушались. Я два часа лежала в коридоре с ледяной грелкой на животе. Не закрывать глаза! Это было сложно, но я держалась. Потом меня отвезли в палату. Вот теперь на улице было совсем темно. Когда же ко мне придут? Я срочно должна всем рассказать о своем счастье! Я должна позвонить на работу, подругам, всем-всем. И тут пришел муж с моей мамой и с двумя огромными букетами цветов. Я чувствовал себя необыкновенно бодро, мне принесли мобильный, и я звонила всем, делилась радостью и впечатлениями. Ночью я никак не могла уснуть.
В этот же день я поняла, что хочу родить второго.
С уважением, Анна
